Молодость
«Поминай моих родителей Исидора и Агафию», — сказал с любовью преподобный старец Серафим, прощаясь с пришедшим к нему игуменом Высокогорской пустыни. Помянем же и мы добрых его родителей, чью память он чтил до самой своей кончины.
Отец святого Серафима Саровского, Исидор Мошнин был строителем-подрядчиком, а мать, Агафия, ставши вдовой, продолжала дело мужа. Житель города Курска, Исидор Мошнин принадлежал, как сам о нем говорил св.Серафим, к сословию купеческому, тому зажиточному сословию России 18-го века, которое умело нести ответственность за техническую исправность своих предприятий и тем самым способствовало в большой мере созиданию русского национального достояния.
Занимаясь стройкой различных зданий, каменных домов и даже церквей, курский строитель производил сам необходимый ему строительный материал на собственных кирпичных заводах. Последним и лучшим предпринятым им делом было сооружение большой церкви во имя преподобного Сергия Радонежского в самом городе Курске;
Но благочестивый купец за последние 10 лет своей жизни успел закончить лишь нижний храм св.Сергия, а еще предстояло воздвигать верхний. После его кончины, последовавшей в 1762 году, жена его Агафия продолжала работы в течение 16-ти лет. Храм был окончен в 1778 году — то был год поступления св.Серафима в Саровский монастырь;
Хотя Агафия Мошнина не была подрядчицей в техническом смысле этого слова, она все же оказалась способной надзирать за ходом работ после смерти своего мужа и довести постройку храма до конца в сравнительно краткое время. С одним из ее посещений строившейся церкви связан первый знаменательный эпизод в жизни святого Серафима.
Как-то раз Агафия Мошнина, взяв с собой на стройку семилетнего сына своего Прохора (таково было имя, данное св. Серафиму при крещении), взошла с ним на верхушку колокольни; резвый Прохор, как все дети, захотел посмотреть вниз и нечаянно упал с довольно большой высоты. Смерть грозила ему после такого падения, но когда мать сбежала с колокольни, то увидела Прохора, стоявшего целым и невредимым… О, благочестивая мать, Бог возвращает тебе сына живым! Надо ли говорить о благодарности, наполнившей твое сердце при явлении такого чуда?
Через несколько лет второй необыкновенный случай навел мать на мысль об особенном промысле Божием касательно ее сына. Десятилетний Прохор, мальчик весьма крепкого сложения и привлекательной по живости и красоте наружности, вдруг сильно заболел, и снова Агафия стала опасаться за жизнь своего любимого сына.
Положение казалось безнадежным, но в самый критический момент болезни мальчику во сне явилась Божия Матерь с обещанием лично прийти и исцелить его. Верующей семье Мошниных оставалось предаться надежде на обещанное выздоровление. В то время по улицам Курска устраивали крестные ходы с иконой Знамения Божией Матери.
Когда крестный ход приближался к дому Мошниных, случился сильный дождь, что заставило шествие свернуть во двор Агафии; видя это, окрыленная верою мать поспешила вынести больного сына и приложить его к чудотворной иконе. С того дня Прохору стало лучше, и скоро он совсем окреп. Рука Божия второй раз возвращала к жизни сына Агафии.
Со времени чудного исцеления жизнь Прохора протекала спокойно. Он выучился читать по-русски и по-славянски, выучился писать и считать столь успешно, что старший брат его Алексей, занимавшийся торговым делом, брал Прохора себе в помощники, в лавку; там мальчик постигал искусство купли, продажи и барыша… «Мы, бывало, — говаривал сам старец Серафим, — торговали товаром, который нам больше барыша дает!
» Да кто не помнит, как преподобный Серафим любил заимствовать образы и термины из купеческого дела, — чтобы лучше разъяснять высшие духовные пути:«Стяжевайте (то есть приобретайте) благодать Духа Святого и всеми другими Христа ради добродетелями, торгуйте ими духовно, торгуйте теми из них, которые вам больший прибыток дают.
Собирайте капитал благодатных избытков благости Божией, кладите их в ломбард вечный Божий из процентов невещественных, и не по четыре или по шести на сто, но по сту на один рубль духовный, но даже еще того в бесчисленное число раз больше. Примерно: дает вам более благодати Божией молитва и бдение, бдите и молитесь;
Отрочество Прохора протекало в среде, благоприятной для его духовного развития. Когда в нем стало проявляться тяготение к чтению духовных книг, к посещению церковных служб, порой весьма ранних, или же к дружбе с почитаемым в Курске юродивым, со стороны его глубоко верующей матери не оказалось никаких преград.
Достигнув 16-ти лет, Прохор уже определенно избрал путь монашеского подвига и просил на то благословение матери. В те времена родительское благословение имело исключительное значение для детей и являлось торжественным и святым знаком благоволения Божия на избранный жизненный путь. Прохор поклонился своей матушке в ноги, она благословила его большим медным крестом, который он принял из рук ее.
В городе Курске хорошо была известна Саровская пустынь [1], где пребывали в монашестве некоторые жители этого города, как, например, иеромонах Пахомий, в миру Борис Назарович Леонов, ставший игуменом в Сарове за год до поступления туда Прохора, а прежде с детских лет знавший родителей его, Исидора и Агафию.
Склоняясь к поступлению именно в Саров, юный Прохор пожелал иметь подтверждение свыше на свой выбор, и для сего отправился в Киево-Печерскую Лавру, почитавшуюся, особенно в те трудные для монашества времена, несомненной главной нашей духовной святыней. Прохора сопровождали его друзья из курских купцов; все шестеро шли пешком, а пройти надо было из Курска в Киев около 500 верст.
Добравшись до Киева, паломники начали обходить все святые места древней Лавры. В так называемой Китаевской обители жил затворник Досифей, имевший дар прозорливости. К нему и направился Прохор, прося его наставления. Вот что ответил затворник юному сыну Агафии: «Гряди, чадо Божие, и пребуди тамо (то есть в Саровской пустыни).
ходя и сидя, делая (работая) и в церкви стоя, везде, на всяком месте, входя и исходя, сие непрестанное вопияние да будет и в устах и в сердце твоем; с ним найдешь покой, приобретешь чистоту духовную и телесную, и вселится в тебя Дух Святой, источник всяких благ, и управит жизнь твою во святыне… В Сарове настоятель Пахомий — богоугодной жизни; он последователь наших Антония и Феодосия!»
В этом ответе, записанном в жизнеописании старца Серафима, изданном Дивеевским монастырем в 1874 году, ясно выступает духовное единство православной монашеской традиции, в которую включился вскоре Прохор, а также как бы уже намечен весь его жизненный путь с высшим его достижением: и вселится в тебя Дух Святой… Восприняв по вере и без сомнений слова святого затворника Досифея [2], Прохор вернулся в Курск, где пробыл еще около полутора лет.
О чем молятся Святому?
Каждый Святой в загробном мире обладает определенными умениями помощи людей, молящихся ему. Это связано с реальными фактами из жизни святого. Серафим вышел из простого народа, как и большинство Святых. С раннего детства он был приучен к тяжелой работе. К строительству и ремеслу.
Работая на благо семьи, Серафим хотел быть поближе к Богу. Он хотел, чтобы люди перестали друг другу завидовать. Он радовался мелочам, тому, что имел, призывая всех делать тоже самое, не унывая, двигаясь как можно дальше вперед.
Большинство людей просят у Высших сил — здоровье. По этой причине многих интересует ответ на вопрос: при каких болезнях помогают молитвы Серафиму Саровскому? Как вам уже известно, еще маленьким мальчиком Серафим помогал людям, имея дар исцеления людей от смертельных заболеваний. Чтобы совершать богоугодные дела, он пользовался водой из святых источников и молитвами, обращенными к Богу.
После вознесения на небеса Серафим не перестал помогать людям. Молитвы, обращенные к Святому, помогают при заболеваниях внутренних органов. Но не только тело лечит Серафим, он лечит душу от ран, нанесенных другими людьми. Можно молиться Серафиму в том случае, если вас кто-то сильно обидел или если вам тяжко и грустно.
Как известно, искренние обращения к Святым обязательно будут услышаны. Серафим Саровский оказал помощь в обретении семейного счастья не одной девушке. Но не просите о том, что Святой помог вам увести мужа из семьи. Это грех. Можно просить только о человеке, которого вы искренне любите.
Если вы уже находитесь в браке, а обращение к Святому — просьба об укреплении отношений, то следует молиться сидя на коленях возле иконы Серафима и зажженной свечки. Лучше всего молиться в углу комнаты, чтобы светлая аура задерживалась намного сильнее.
Также молитва великому Серафиму Саровскому может помочь в поддержке вашего бизнеса. Только ваше дело должно быть богоугодным, полезным обществу и церкви. Перед тем, как обратиться к святому за помощью в этом деле, сходите в церковь и поставьте свечку. Сделайте полезное дело, помогите кому-нибудь.
Вы лишь подадите на небеса сигнал о том, что собираетесь совершать что-то хорошее. Христианская церковь, как, собственно, и католическая, считает, что не стоит обращаться к конкретному святому за конкретной просьбой. Главное, делайте это искренне, с чистой душой, тогда вы получите все то, о чем мечтаете.
Серафим Саровский широко известен среди всех церковных прихожан. Но знают его и за пределами церкви. История про чудо-мальчика, оставшегося живым после падения с высоты птичьего полета, разнеслась мгновенно. Cегодня Cвятому молятся православные христиане со всех уголков света. Серафим же, в свою очередь, ценит это и не отказывает людям в помощи.
Серафим посвятил себя Господу. Непрестанное прославление Бога и работа в угоду слабым и ущемленным стала смыслом его жизни.
По натуре своей Серафим был скромным. Он не считал себя великим спасителем людей, хоть таким и был. Он говорил о себе, что он никто и ничего не имеет. При этом был так духовно богат, что в обычных людях, нас с вами, нет и десятой части духовности Серафима. Великий человек, настоящий идеал для любого христианина.
Молится Серафиму Саровскому можно в любое время. Никаких запретов в этом плане нет.
Послушник
Святой жизни игумен Пахомий принял Прохора в Саровскую обитель 20-го ноября 1778 года, накануне праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы.
По Летописи Дивеевской мы можем проследить, какие послушания нес молодой послушник Прохор в течение 8-ми лет: сперва он был келейником у казначея, иеромонаха Иосифа, далее работал в хлебне, просфорне, столярне; так удачны были его столярные изделия, что его даже стали прозывать Прохор-столяр.
Он был будильщиком, затем пономарем; были и более тяжелые труды, как сплавка леса и заготовка дров. Сам о. Серафим, вспоминая свои молодые годы, говорил: «Вот и я, как поступил в монастырь-то… на клиросе тоже был, и какой веселый-то был,… бывало, как ни приду на клирос-то, братья устанут, ну и уныние нападает на них, и поют-то уж не так, а иные и вовсе не придут.
Особенность молодого послушника состояла еще в том, что он с самого начала своей иноческой жизни предавался посильному чтению духовных книг. Один из агиографов св.Серафима, В.Н.Ильин, правильно замечает, что «острая, исключительная память и неустанное прилежание помогли ему (святому Серафиму) овладеть Священным Писанием [3], святоотеческой житийной литературой и аскетической в небывалых размерах. Про него можно сказать, него он был как бы упитан святой письменностью».
Будучи послушником, Прохор показал себя исключительным подвижником: в среду и в пятницу он не принимал пищи, а в другие дни ел всего лишь раз в день, спал он весьма мало, часа три в ночь, исполняя неукоснительно трудное правило св.Пахомия Великого. В чаще Саровского леса издавна жили пустынники, предававшиеся всецело молитве сам Прохор получил благословение от своего старца Иосифа уходить в лес для уединенной молитвы в свободное от послушаний время.
Здесь он совершал правило святого Пахомия. Два года спустя по поступлении в монастырь Прохор перенес очень тяжкую болезнь, которая продолжалась около трех лет. Врачи того времени не могли точно определить вид болезни, но склонялись к тому, что это была водянка: распухшее тело Прохора не позволяло ему двигаться, и он почти все время болезни пролежал.
Состояние его, как и при первой серьезной болезни в детские годы, казалось по истечении трех лет безнадежным. Трогателен был неусыпный уход за больным со стороны игумена Пахомия, а также и казначея Исаии. Несмотря на их просьбы, Прохор отказался от вмешательства врачей в критический момент, предавая себя всецело на волю Божию.
Была отслужена Божественная литургия, больного приобщили, после чего ему стало лучше, и он, непонятным для всех образом, выздоровел. Лишь впоследствии, незадолго до кончины, св.Серафим поведал о том, что в тот день случилось: причастившись, он увидел осиянную Фаворским светом Божию Матерь, подошедшую к нему в сопровождении апостолов Петра и Иоанна.
Указывая на Прохора, Она сказала Иоанну: «Сей — нашего рода!» Причем, правую руку Она положила на голову больного, а жезлом коснулась его правого бедра, где вскоре открылась большая рана, из которой вытекла вся вода. От этой раны остался след на всю жизнь в бедре святого, который, в подтверждение совершенного чуда, давал матери Капитолине, церковнице основанной им общины, вложить весь кулак в углубление своего правого бедра, как некогда Христос давал Фоме вложить руку в ребро Свое.
Слова, сказанные Божией Матерью столь молодому послушнику, лишь два года пробывшему в монастыре, наводят на нас некий страх и трепет… Из дальнейшей жизни св.Серафима мы увидим, что Божия Матерь избрала Себе в лице преподобного удивительно верного послушника, которому поручила нелегкое дело создания Дивеевской новой женской обители.
Когда Прохор вполне окреп, игумен Пахомий послал его собирать деньги на постройку в Саровском монастыре больничной церкви. Труд по сбору денег не считался легким, но благодарный послушник охотно исполнял его, обходя окружные города.
Дойдя до Курска, Прохор узнал, что мать его уже умерла. Брат же его Алексей пожертвовал на постройку Саровской церкви немалую сумму. Когда сборщик вернулся в Саров, то, в знак благодарности за исцеление, сам приступил к сооружению прекрасного нового престола из кипарисового дерева, предназначенного для нижнего этажа больничного храма.
Годы зрелости
В 1786 году, 27-ми лет от роду, Прохор был пострижен в монашество с именем Серафима и в том же году посвящен во диакона. Служение его в этом сане продолжалось 6 лет, причем о.Серафим почти не выходил из церкви.
Здесь надо отметить первое указание свыше о.Серафиму на великое дело, которое он имел завершить в последние годы своей жизни, и для этого предварительно кратко указать на путь и призвание некоей Агафии Семеновны, вдовы полковника Мельгунова, богатой дворянки-помещицы Ярославской области имевшей до 700 душ крестьян.
Рано овдовев, Агафия положила окончить жизнь в известном Флоровском Киевском монастыре, где и постриглась под именем Александры; но, вследствие явлений ей Божией Матери, указавшей ей идти на север и быть основательницей великой в будущем обители, она, скрывая по совету Киево-Печерских старцев свое монашеское звание, после многих странствий осела неподалеку от села Дивеева.
Это село, находившееся в 12-ти верстах от Сарова, на первый взгляд вовсе на было подходящим для женской обители, ибо было населено разгульными рабочими-шахтерами, работавшими на железных приисках, и почиталось опасным. Несмотря на это, село Дивеево было указано матери Александре вновь явившейся ей Царицей Небесной.
Мать Александра познакомилась с Саровскими старцами, сперва с предшественником о.Пахомия, святой жизни игуменом Ефремом, затем с о.Пахомием, о.Исаией, о.Иосифом и другими. Опытные в духовной жизни старцы Саровские помогли матери Александре в деле создания небольшой женской общины в Дивееве, где на ее средства уже была выстроена приходская церковь, на месте явления ей Богоматери.
Впоследствии мать Александра помогла Саровским игуменам достроить храм в честь Успения в самой пустыни, пожертвовав им немалые суммы. В 1789 году мать Александра скончалась, поручив заботу о своей юной общине отцу Пахомию, который, будучи уже старым и слабым, в свою очередь поручил так называемых Дивеевских сирот отцу Серафиму.
В описываемое время о.Серафиму было 30 лет. Диаконом он уже служил три года, и, спустя новые три года, он должен был стать иереем, после чего ему предстояло в течение 36 лет проходить различные подвиги, преимущественно в уединении, и только в конце своей жизни, за семь лет до кончины, по указанию вновь явившейся ему Богоматери, ему суждено было приступить особенно деятельно к созданию новой великой обители в Дивееве, той обители, будущее которой Сама Царица Небесная предсказала матери Александре Мельгуновой. Удивителен, по долготе своей, срок между первым указанием на возложенное на о.Серафима дело и его осуществлением в конце жизни старца!
Пока диаконское служение о.Серафима ознаменовано было видением ангелов, сослужащих в церкви. «Сердце мое таяло, как воск, от неизреченной радости», — говорил он. Известно великое видение, данное ему в Страстной Четверг за литургией; возгласив: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны…» и подняв орарь, диакон Серафим уже не мог более ничего сказать, ни двинуться с места.
Его ввели в алтарь, где около трех часов он находился в необычном состоянии. Игумен Пахомий узнал после, что о.Серафиму было дано увидеть Самого Господа славы, окруженного всеми ангельскими чинами, «будто бы роем пчелиным», как образно выразился о.Серафим. Христос, от западных врат идя по воздуху, дошел до амвона, благословил служащих и молящихся, особо же самого Серафима, после чего, сияя неописуемым Фаворским светом, вошел в Свой образ на иконостасе.
Игумен Пахомий, друг родителей диакона Серафима с молодых лет, несомненно давно уже знавший необыкновенную духовную одаренность их младшего сына — послушника своего, вовсе не спешил проводить его по ступеням духовного пути: 8 лет Серафим был послушником, 7 лет диаконом, и был рукоположен во иерея лишь на 34-м году своей жизни… Опытный в духовной жизни игумен Пахомий знал, что умудрение хотя бы даже и очень одаренной души не сразу достигается, человек не вдруг меняется, но врастает в Божественную жизнь путем долгого и смиренного подвига.
После того, как епископ Тамбовский рукоположил диакона Серафима во иерея в Тамбове в 1793 году, новопоставленный служил, говорит Летопись, долгое время ежедневно. От почти беспрерывного стояния у о.Серафима ноги до такой степени опухли и покрылись ранами, что он уже не в состоянии был продолжать священническое служение.
К этому времени, в 1794 году, в Сарове скончался любимый всеми игумен Пахомий, под сенью которого до сих пор мирно протекала иноческая жизнь о.Серафима. Грустно было последнему расставаться со своим наставником; желая его утешить на смертном одре, о.Серафим обещал ему исполнить завет его об охранении Дивеевской общины.
Но в описываемые дни о.Серафиму пришлось изменить образ жизни из-за упомянутой выше болезни ног; испрося благословение нового игумена, о.Исаии, он удалился в так называемую «дальнюю пустыньку», то есть уединенный деревянный домик , в лесу, в 5-6-ти верстах от Сарова. Тут началась его отшельническая жизнь, продолжавшаяся 15 лет. В этом лесу жили и другие отшельники, славившиеся своей святой жизнью; нам известны имена игумена Назария, о.Дорофея, святого схимонаха Марка.
Келья о.Серафима находилась на холме, у подножия которого протекала речка Саровка; вокруг кельи был огородик, окруженный забором. Тропинки, ведущие к келье, были завалены ветками, бревнами, сучьями, так что до нее не было доступа, особенно для женщин, которых, по указанию свыше, о. Серафим не считал возможным принимать в глуши лесной. Последние могли обращаться с их духовными нуждами к священникам-монахам, жившим в самой лавре.
Среди векового Саровского леса, где под покровом сосен и елей жили дикие звери, О.Серафим начал новый подвиг, подвиг отшельничества, связанный с суровыми лишениями: он страдал, от холода, от однообразной и скудной пищи (лишь много лет спустя узнали, что почти три года он питался одной травой «сниткой», которую отваривал с корнями), страдал от комаров, от которых не защищался; порой, когда он рубил деревья или колол дрова, все тело его покрывалось кровавыми пятнами от их укусов.
Аскетические подвиги последователя древних христианских пустынников имели целью приобретение постоянной сердечной обращенности к Богу. Слова, которые о.Серафим сказал о Саровских подвижниках, можно отнести всецело и к нему: подвижники суть «огненные столпы от земли до небес»! Днем и ночью о.Серафим носил на себе тяжелые железные кресты, клал по тысяче поклонов сряду, исполнял каждодневно длинное правило св.Пахомия Великого, справлял церковные службы, усиленно читал Священое Писание, а ночному отдыху уделял не более трех часов.
Когда новый Саровский подвижник ходил по лесу, то всегда носил с собой в суме за спиной Евангелие. Ум должен «как бы плавать в Законе Господнем!» — учил о.Серафим, ибо слово Божие есть истинная пища разума, от которой он просвещается. Ум делается способным подлинно различать, что есть добро и что есть зло.
Очищение ума сопровождается прозорливостью, даром, при наличии которого ум человеческий находится в молчании, предоставляя свободный путь мыслям Божественным, и тем самым достигает высшего познания. Любил о.Серафим, ходя по лесу, следовать земному пути Христа от Вифлеема до Назарета, от Назарета до Иордана и Иерусалима — так святой отшельник наименовал ближайшие к своей пустыньке места.
По воскресеньям и праздникам о.Серафим возвращался в Саровский монастырь, приобщался в больничной церкви, где служились ранние литургии, а после службы принимал монахов, приходивших к нему за духовным наставлением. «В пребывание его в пустыни вся братия была его учениками», — вспоминали Саровские старцы.
Восхождение на пути к святости сопровождалось у Серафима удивительными испытаниями, хорошо знакомыми отшельникам под именем «страхований». Так, во время молитвы в лесной келье, рассказывал один Саровский иеромонах, вдруг о.Серафим услышал страшный звериный рев, потом невидимая толпа с шумом выломала дверь кельи и бросила в комнату громадное полено, которое смогла из нее вынести лишь 8 человек!
Иногда стены кельи разваливались на глазах у молящегося, и в нее рвались воющие звери, являлся гроб, из которого вставал мертвец. Иногда злые силы, ибо это были их нападения, поднимали Серафима на воздух и со страшной силой ударяли об пол… «Бесов видеть ужасно, потому что они гнусны», — поведал впоследствии святой.
Многие монастыри хотели иметь о.Серафима в качестве своего игумена, но каждый раз он упрашивал Саровского игумена о.Исаию оставить его в молитвенном уединении. После «страхований» в духовной жизни о.Серафима появилось новое и тяжкое искушение: он стал испытывать глубокое уныние; хульные помыслы, столь нестерпимые для молитвенника, стали с силой напрашиваться и мучить его. Тогда о.
Серафим еще усилил молитвенный подвиг, до предела сил человеческих: найдя в лесу большой гранитный камень, он стал на нем молиться, не сходя с места; этот подвиг продолжался тысячу ночей. Поднимая руки к небу, как древние оранты, он взывал непрестанно: Боже, милостив буди ми грешному! Днем о.Серафим молился на другом камне, у себя в келье, для сохранения тайны.
Тысяча дней и тысяча ночей… нам трудно постигнуть эту трехлетнюю борьбу, эту неутомимую битву; впоследствии св.Серафим открыл, что моление его было сопряжено с особой помощью Божией, «иначе сил человеческих недостало бы!» Постепенно сердце его согревалось даром умиления, и вера и надежда на Бога восторжествовали в нем. Но след от подвига отразился в теле молитвенника: ноги его снова опухли и болели до конца его жизни.
Тут надо отметить учение опытных в духовной жизни старцев: «Истинный монах никогда не придумывает себе подвигов». Обычно подвиги его являются следствием послушания игумену, духовному отцу или же, на более высокой степени развития, послушания некоей внутренней духовной необходимости, или, лучше сказать, очевидности по внушению свыше, а отнюдь не произвольным решением идти по тому или иному пути.
Подвиг старчества
До тех пор о.Серафим искал Царства Божия, проходя труднопостижимый покаянный путь, сопряженный с неустанным чтением Слова Божия. Теперь же, Божиим Промыслом, он был направлен на путь служения людям, строгий затвор окончился в 1815 году, и всем стало возможно приходить к старцу — он же из кельи не выходил.
Все посетители старца при входе в его келью были ярко озарены множеством свечей, горевших перед иконой Божией Матери «Умиление»; зная, что каждая из них была знаком усиленной молитвы духовного отца за просивших его помощи, приходящие неустанно его снабжали пучками свечей. От них стояла в келье трудновыносимая жара,
Сам о.Серафим был одет в белый «балахон», широкую верхнюю одежду, поверх которой спадала черная полумантия; епитрахиль и поручи, которые он надевал по воскресеньям и праздникам, свидетельствовали о его священническом сане. Встречая посетителей, старец часто обращался к ним со словами Радость моя!; было замечено, что такое приветствие особенно относилось к людям, подавленным горем, искушением или болезнью.
Пасхальное приветствие Христос воскресе! также не сходило с уст его, напоминая верующим о конечном торжестве Христа и восстановлении падшего естества. Ласково обращался преподобный с детьми, называя их сокровищами. Отпуская посетителей, старец наделял их сухариками, приглашая разделить их с близкими. Сухариками или водою, данными святым, многие исцелялись от болезней.
Основатель монастыря
Мы располагаем обширным материалом, относящимся к описанию последующих лет жизни преподобного. Нам нет возможности в границах данной статьи охватить весь этот материал; иначе говоря, мы принуждены сделать некий выбор. Причем, нам кажется небезынтересным для читателя при изложении дальнейших событий в жизни старца останавливаться на тех, которые ближе связаны с созданием им так называемой «Мельничной Дивеевской общины». Обычно агиографы уделяют этой стороне его деятельности меньше внимания.
Для этого вернемся ко времени кончины основательницы первой Дивеевской общины, чтобы проследить развитие этой общины до 1825 года, когда о.Серафим начал открыто и неустанно устраивать новую обитель с восемью сестрами, девицами, взятыми из первоначальной общины «сирот».
После смерти матери Александры в ее общине в Дивееве остались три сестры, простые женщины из окрестностей Дивеева. Они выбрали старшую среди них, и через семь лет община состояла из 52 человек, но не имела официального статута. Правило, данное о.Пахомием, строго соблюдалось, а устав был Саровский. Само собою вышло, к обоюдному удовлетворению, что Саровские монахи пользовались умением сестер шить, вязать и стирать, за что поставляли им раз в день пищу со своей трапезы.
В 1789 году была выбрана новая начальница, Кочеулова, которую преп.Серафим чтил как крепкую и усердную молитвенницу, но вместе с тем прозывал иногда «терпуг духовный» (терпуг — терка!) или «бич духовный». С этой настоятельницей наступила особо суровая пора: из 52-х сестер 40 ушло! Осталось всего 12, но стали прибывать постепенно другие, и в 1825 году число сестер достигло 50-ти. В это время соседка по имению, графиня Толстая, видя бедность обители, пожертвовала несколько десятин под огород.
Итак, община, созданная в Дивееве по указанию Матери Божией, возрастала. По свидетельству многих, почитание матери Александры поддерживалось особыми явлениями у ее могилы, находившейся за алтарем Казанской церкви, вне храма: то виден был огонь и свет свечей на ней, то слышался необыкновенный колокольный звон, то раздавалось вокруг могилы чудное благоухание. Некоторым О.Серафим говаривал: «…Тут Матушка Агафья Семеновна (мать Александра) в мощах почивает! Она святая была! Я и сам доныне ее стопы лобызаю!»
С созданием новой Дивеевской общины святым Серафимом связаны прежде всего имена Мантуровых: молодого Михаила и младшей сестры его Елены, дворян Ардатовского уезда, уезда, к которому относилась и сама Саровская пустынь. Мантуровы рано осиротели, но продолжали жить в родовом своем имении. Михаил стал военным и уехал по долгу службы в Лифляндию, где женился на Анне Эрнц, лютеранке.
Это происходило в начале 20-х годов. Тогда уже в России знали о святой жизни преподобного. К нему и собрался потерявший было надежду Мантуров. Еле смог он, поддерживаемый своими слугами, добраться до сеней кельи, как вдруг сам о.Серафим вышел к нему и мягко спросил больного: «Что пожаловал, посмотреть на убогого Серафима?
» Михаил упал к ногам старца и просил его об исцелении. «Веруешь ли ты в Бога?» — три раза спросил его старец и, получив убедительный ответ, сказал;- Радость моя! если ты так веруешь, то верь же и в то, что верующему все возможно от Бога, а потому веруй, что и тебя исцелит Господь, а я, убогий Серафим, помолюсь».
Старец принес елею и, нагибаясь к сидящему Мантурову, помазал его раны, говоря: «По данной мне от Господа благодати, я первого тебя врачую!» Михаил снова припал к ногам святого, плакал и целовал их. Но старец поднял исцеленного и сказал: «Разве Серафимово дело мертвить и живить, низводить во ад и возводить?
Как характерны для св.Серафима эти глубокие Слова, от которых однако же веет народной непринужденной лаской: «радость моя!», «убогий Серафим», «что ты, батюшка!». В таком добродушно народном стиле улеглись и последующие великие откровения, данные Серафимом не только русскому народу, но, по словам его, и всему верующему миру. «Радость моя!
а ведь мы обещались поблагодарить Господа, что он возвратил нам жизнь-то», -этими словами встретил о.Серафим вновь приехавшего к нему Мантурова, которого начала тревожить мысль, что он не принес Богу дел благодарности за чудное исцеление. «Я не знаю, батюшка, чем и как, что вы прикажете?» — ответил молодой военный.
«Вот, радость моя, все, что ни имеешь отдай Господу и возьми на себя самопроизвольную нищету!» Смутился Мантуров, вещает Летопись. Ему вспомнилось, что он не один, имеет молодую жену и что, отдав все, нечем будет жить. Старец же, провидя его мысли, сказал: «…Господь тебя не оставит ни в сей жизни, ни в будущей; богат не будешь, хлеб же насущный будешь иметь».
Вольное обнищание Михаила Мантурова было связано с продажей его имения для приобретения всего лишь 15-ти десятин земли в Дивееве. Эту землю, без крестьян, Мантуров должен был хранить при жизни, а по смерти завещать имевшему создаться женскому монастырю… Заживя на земле не дающей доходов, Мантуровы скоро обеднели, нечем даже было освещаться… Молодая жена стал роптать и негодовать на о.Серафима.
Ради послушания отцу Серафиму «Мишенька» как любил его называть преподобный, всю жизнь посвятил на дело устройства женской обители, исполняя все деловые поручения старца, который сам никуда не выходил за ограду монастырских владений.
Удивительное второе поручение дано было «Миштеньке» отцом Серафимом в 1823 году. Поклонившись Мантурову в ноги, старец дал ему один колышек, который, перекрестившись, он поцеловал, и велел ему вбить этот колышек среди поля, со стороны алтаря Казанской приходской церкви (той самой, которую построила мать Александра Мель- гунова в Дивееве), отсчитав известное количество шагов.
Каково же было удивление Мантурова, когда на месте он убедился в абсолютной точности измерений старца. Вернувшись в Саров, Мантуров нашел старца в особенно радостном дуже. Через год, когда «Мишенька» уж забыл о бывшем поручении, о.Серафим велел ему вбить неподалеку от первого еще четыре колышка, которые он снова поцеловал, перекрестившись.
Повествование Дивеевской Летописи привело нас к 1825 году, когда Дивеевским приходским священником стал только что окончивший семинарию о.Василий Садовский. С первой же встречи с ним о.Серафим поставил его в курс начатого матерью Александрой дела, добавив: «…Я ведь теперь один остался из тех старцев, коих просила она о заведенной ею общинке.
Мы уже имели случай познакомиться с молодым Михаилом Мантуровым, которого о.Серафим начал подготовлять себе в сотрудники с 1815 года; теперь же, 10 лет спустя, видим, что о.Василий Садовский, во всем также руководимый отцом Серафимом, становится как бы вторым духовным отцом Дивеевских сестер. Нам остается обратить внимание на судьбу первой игумений, или «начальницы», как говорили в то время, создаваемой старцем общины, Елены Мантуровой.
Судьба сестры «Мишеньки» удивительна, парадоксальна. Старец Серафим ведет душу ее в Царство Небесное с творческой свободой, удаляя ее от светского общества и доводя до высших ступеней подвига. Нет у него сомнения в правильности намечаемого им пути, ибо ему дано пророческое ведение судеб человеческих.
«… Нет тебе дороги в Муром, матушка, никакой дороги, и нет тебе и моего благословения! И что это ты? Ты должна замуж выйти, и у тебя преблагочестивый жених будет, радость моя!» Потрясенная прозорливостью старца, Мантурова более не сомневалась в его святости. Вернувшись домой, она стала усиленно молиться.
Молитва ее была столь пламенна, что ей случилось как бы потягаться со злым духом, который навел ужас на мирно сидевшую семью Мантуровых ужасным неестественным криком. Сотворя крестное знамение, Елена удалила дьявольское наваждение. Такая борьба с темной силой будет и позже проявляться, несмотря на хрупкость и молодость серафимовской послушницы, в очень краткое время достигшей столь явной святости, что после ее смерти о.Серафим уверял сестер о нетленности ее тела.
Первая молитва о помощи
Последним пристанищем Матери Божьей часто называют село Дивеево. Легенды гласят, что все святыни в этом селе создавались с повеления Царицы Неба. Сначала проводником Божьей воли была мать Александра, после ее кончины место отошло Серафиму Саровскому. Согласно, опять же, легенде, как только Серафим вступил на должность, в первый же день прокопал первый аршин будущего удела Канавка.
Но и смерть не разлучила Серафима и село Дивеево. Его мощи были оставлены именно тут и до сих пор притягивают верующих людей со всего мира, ведь они дарят людям хорошее настроение и душевное просветление. Нахождение рядом с ними позволяет прочувствовать радость от осознания того, что ты дитя Божье.
Мощи Серафима Саровского были провезены по большому количеству храмов и монастырей по всей стране, чтобы верующие, не имеющие возможности вырваться из своих городов, могли прикоснуться к ним. В Дивеево они были возвращены в 1991-м году. В честь этого был устроен крестный ход возле собора, который возглавил сам Алексий II, почтив тем самым честь святого Серафима Саровского.
В 2003-м году исполнилось сто лет со дня зачисления Серафима в лик святых. Тысячи верующих приехали в Дивеево, чтобы на себе испытать исцеление и придти к пути истинному. Ведь преподобный Серафим Саровский все еще продолжает дарить людям веру и счастье, а также приводить их в Божий Храм.
Чуждый посетитель
В течение четырех последних лет своей земной жизни отцу Серафиму пришлось иметь трудности с одним молодым пока еще послушником Саровского монастыря, который станет позже неким духовным самозванцем. Одаренный талантами, он быстро приобрел в обществе простых Саровских монахов удивительное влияние. Его прозывали «живописцем» и знали его музыкальные способности.
У Ивана Тихонова — так звали «живописца» — было пылкое воображение, которое доводило его самомнение до крайних претензий, до мегаломании. Так, он вообразил себя учеником старца Серафима и его продолжателем, будущим духовным отцом Дивеевских сестер. Странен такой замысел у послушника молодых лет! Ведь старцы-духовники Саровские, и те не брались духовно окормлять Дивеевских сестер после отца Серафима, несмотря даже на просьбы последнего.
«Каково, матушка, — восклицал старец Серафим, обращаясь к одной из сестер за три недели до своей кончины, — Иван-то Тихонов назовется вам отцом! Породил ли он вас? Породил-то вас духом ведь убогий Серафим! Он же много скорби соделает, и век холоден до вас будет!» Холодность, холодный расчет и амбиция Тихонова побудили о.
Серафима иносказательно называть его «чуждый посетитель» и предостерегать Дивеевских сестер от его вмешательства в их дела. После смерти блаженного старца Иван Тихонов стал все чаще посещать Дивеевских сестер, стал учить их пению, стал придумывать поручения, якобы данные ему отцом Серафимом, стал называть себя «убогим Иоанном» и, наконец, увез группу сестер учиться пению и живописи в Петербург против воли игумении.
Двадцать девять лет пришлось Дивеевским сестрам бороться против вторжения Ивана Тихонова в их дела: последний разрушал их кельи, запечатывал храмы, построенные о.Серафимом, хотел во что бы то ни стало строить Дивеевский собор не на том месте, которое указал о.Серафим учинил раскол сестер, избрав в игумении свою сторонницу против желания большинства сестер, оклеветал перед духовными властями очередную игумению;
дело это дошло до Москвы, стали производить Следствие и духовный суд под компетентным надзором самого митрополита Московского Филарета; дело дошло даже до царской семьи, которая не сразу была правильно осведомлена. В 1849 году И. Тихонов [4] (принявший незадолго до того монашеский постриг под именем Иоасафа) опубликовал вымышленные рассказы о жизни о.
В 1861 году настал решающий момент, когда совершенно необыкновенным способом, а именно, буйным юродством, сестры общины да жившие при них старицы-юродивые, желая остаться верными заветам о.Серафима, окончательно отказались пред лицом духовных властей от возглавления их обители отцом Иоасафом (Тихоновым). Лет за 30 до последних событий о.Серафим повторял сестрам: «До антихриста не доживете, но времена антихриста переживете!»
Прав был преподобный, когда иносказательно указывал на Ивана Тихонова как на антихриста: был случай, что честолюбивый «живописец», не зная границ своему гневу при отказе сестер от его попечения и руководства, воскликнул: «.. Не почию до тех пор, пока не истреблю до конца и не сотру с лица земли даже память о существовании Мельничной обители! Змеею сделаюсь, а вползу!»
Против Дивеевской обители Тихонов возбудил почти все общество, выдавая себя за истинного ученика о.Серафима (хотя все знали, что у старца никогда не было «учеников»), который должен был, наконец, расправиться с непокорными ему сестрами. Историки задают вопрос, как мог простой тамбовский мещанин убедить столько людей во всех слоях общества, обмануть епископов, дворян, чуть не саму царскую семью?
Сила неправых нападений на обитель была названа старцем «временами антихриста». Тогда борцами за правду явились те, которых можно было бы назвать «немощными мира сего»: глубокие старицы-монахини, дщери о.Серафима, да две юродивые, которые своим поведением образумили обманутого о.Иоасафом епископа. Старицы да блаженные [5], находившиеся, как говорит Летопись, под благодатью, а не под законом, — они устояли в буре, укрепляя остальных сестер, и сохранили верность истине духовной, заповеданной им великим старцем.
Тут следует упомянуть молодую начальницу общины Елизавету Алексеевну Ушакову, в монашестве мать Марию, чудесным образом призванную на путь иночества, которая в течение упоминаемого «смутного времени» отстояла заветы о.Серафима, несмотря на клевету и поношения, и, став игуменией в 1862 году, более сорока лет возглавляла Дивеевский монастырь.
исключительно крепкая Дивеевская община должна была во что бы то ни стало отстаивать свою религиозную независимость, православную духоносность перед лицом мира сего неверующего, следуя в том примеру самого старца. Сия община, окруженная канавкой — стопами Богородицы, — явилась тем неприступным бастионом, через который антихрист не смог перелезть… Общине святого Серафима в ее земной истории дано было отстоять веру в Бога неприкосновенной. Община эта, по словам старца, была основой того монастыря, который «поднялся ввысь, так что антихрист не смог в него войти».
Пророчество о временах антихриста старец много раз повторял сестрам в последние два года своей жизни, обращая их внимание на скорбь, которая постигнет Отечество после прославления преподобного (последовавшего 19 июля 1903 года): «Радость эта (радость прославления) будет на самое короткое время; что далее, матушки, будет… такая скорбь, чего от начала мира не было!
» — и светлое лицо батюшки, говорит Летопись, вдруг изменилось, померкло и приняло скорбное выражение. Опустя головку, он поник долу, и слезы струями полились по щекам… Но сестры помнили и слова утешения: «Когда век-то кончится, сначала станет антихрист с храмов кресты снимать да монастыри разорять, и все монастыри разорит! А к вашему-то подойдет, а канавка-то и станет от земли до неба, ему и нельзя к вам взойти-то, нигде не допустит канавка, — так прочь и уйдет!»
Тайна слов Серафимовых и по сию пору не до конца раскрыта, но семя, брошенное некогда святым на русскую землю и еще не видное земному глазу, прозябает до раскрытия в славе…
Видение в день Благовещения
«Не убойся, встань, девица, мы пришли посетить вас». Батюшка Серафим стоял уже на ногах перед Царицей Небесною, и Она говорила столь милостиво с ним, как бы с родным человеком. Мне же сказала, чтобы я подошла к святым и девам и спросила их, кто они. Девы все говорили: «Не так Бог даровал нам эту славу, а за страдание и за поношение; и ты пострадаешь! Прежние мученицы страдали явно, а нынешние — тайно, сердечными скорбями, и мзда им будет такая же».
Пресвятая Богородица много говорила батюшке, но всего не могла я расслышать, а вот что слышала хорошо: «Не оставь дев моих Дивеевских!» Отец Серафим отвечал: «О, Владычица! Я собираю их, но сам собою не могу их управить!» На это Царица Небесная ответила: «Я тебе, любимиче Мой, во всем помогу! Возложи на них послушание, если потеряют мудрость, то лишатся участи сих блаженных дев Моих;
«Это видение тебе дано ради молитв о.Серафима, Марка, Назария и Пахомия». Батюшка, обратясь после этого ко мне, сказал: «Вот, матушка, какой благодати сподобил Господь нас, убогих. Мне таким образом уже двенадцатый раз было явление от Бога, и тебя Господь сподобил; вот какой радости достигла! Есть нам, почему веру и надежду иметь ко Господу. Побеждай врага-диавола и противу его будь во всем мудра; Господь тебе во всем поможет!»
У порога небесного
1832 год был последним годом жизни отца Серафима на земле. Старцу стало тяжело принимать множество посетителей, трудно ходить в свою лесную пустынь, хотя иногда он еще копал там грядки. Несмотря на слабость, до последних дней святой подвижник не оставлял своих суровых привычек; так, например, до службы в церкви он просто садился на пол.
Некоторым посетителям он неоднократно говорил: «я силами ослабеваю» или «мы с тобою больше не увидимся», но никто не хотел понять намеков на его уже близкий конец… К этому времени как-то умножились неприятности и огорчения из-за сомнений ближних или даже ложных показаний на старца со стороны некоторых внешних лиц. «Все сии обстоятельства, — сказал о.Серафим, — означают то, что я скоро не буду жить здесь, что близок конец моей жизни».
«Какая радость, какой восторг, — восклицал он, — объемлют душу праведника, когда, по разлучении с телом, ее встречают ангелы и представляют пред Лице Божие!» В последних беседах своих особенно настаивал старец, на хранении мира, того мира духовного, к которому относится нетленное, бессмертное речение преподобного: Радость моя! стяжи себе мирный дух, и тысячи вокруг тебя спасутся!
Летопись упоминает, что в этом же 1832 году старца посетил пустынник Тимон, бывший его послушником; пришел он пешком, издалека, после двадцатилетней разлуки, навестить своего любимого духовного отца. Отец Серафим не сразу его принял, но испытал его терпение, пропуская всех посетителей перед ним, вне очереди, так что Тимон ждал желанной встречи весь день. Зато всю ночь о.Серафим посвятил ему одному, услаждая его сердечной беседой и всяческими советами для успешного устройства нового монастыря.
Тут следует упомянуть, хотя и очень кратко, что преп.Серафим содействовал основанию нескольких монастырей, из которых можно назвать Ардатовский Покровский, Спасо-Зеленогорский и Знаменскую Курихинскую общину.
Забота о будущем Дивеевской Мельничной общины не покидала основателя ее: все сестры обители ведь были рождены к духовной жизни самим старцем, и сила благодати, определяющая их судьбу, присуща была исключительно его прозорливому руководству; хотя в среде его сотрудников и были люди святой жизни, как о.
Василий Садовский или Михаил Мантуров, но не могли они ответить на все нужды духовные и житейские, как то мог постоянно делать сам о.Серафим, потому и сказал он сестрам: «После меня никто вам не заменит меня, — да прибавил: — Человека-то, матушки, днем с огнем не найдешь! Оставляю вас Господу и Его Пречистой Матери».
Кончина святого старца приближалась. Перед новым 1833 годом, как то заметил сосед его о.Павел, старец три раза ходил к правой стороне Успенского Саровского храма, где в 1825 году, выйдя из затвора, он положил большой камень. Стоя у места своей могилы, он долго в раздумье смотрел на, землю, покрытую снегом.
В этот последний день о.Серафим принял еще некоторых лиц, дал хозяйственные распоряжения; так, он вручил одной Дивеевской сестре 200 рублей на покупку насущного хлеба, ибо запасов у сестер больше не было.
Воскресение Христово видевше…Светися, светися, новый Иерусалиме…О, Пасха велия и священнейшая, Христе…
Наступила ночь. Все было тихо. Выйдя из своей кельи рано утром, о.Павел заметил, что близ кельи о.Серафима пахнет дымом. Он постучал в дверь, но ответа не было; тогда о.Павел обратился к идущим на раннюю литургию монахам. Молодой послушник Аникита, сообразив, что дверь закрыта изнутри, сразу сильным толчком открыл ее.
Дым так и заклубился в морозной ночи. Вошли. Около двери на скамье тлели холщовые вещи да книги, в келье было совсем темно. Стали бросать снег и быстро потушили начинавшийся пожар. Столпившиеся братья, услыша, что о.Павел в темноте нащупал тело старца, принесли свечи, и взору их предстал усопший на коленях молитвенник с руками, скрещенными на груди, поверх медного распятия, с лицом, как бы еще погруженным в озаряющую его молитву.
Весть о кончине о.Серафима быстро разнеслась повсюду. Вспомнили тогда, что старец говорил о пожаре, который возвестит о его смерти. Тело старца, облаченное по чину, было положено в тот самый выдолбленный в колоде гроб, который издавна стоял в его сенях, и поставлено в Саровском соборе, где оно оставалось открытым в течение восьми дней.
Толпы народа стекались со всех сторон. Прикладывались с любовью к останкам незаменимого благодетеля. В день погребения, за литургией, так много было народа, что свечи около гроба тухли. Погребение святого совершил игумен Нифонт; надгробного слова не было, да и кто мог достойнее почтить память о.Серафима, чем толпы благодарных посетителей?
Умер святой Серафим в одиночестве своей кельи — как жил — пустынножителем. Собеседник Божией Матери незаметно для окружающих удалился в селения вечные. Давнишнему другу его, епископу Воронежскому Антонию, первому дано было знать о кончине святого, о чем он в тот же день поведал Н.Мотовилову, находившемуся в ту пору в том же Воронеже.
Когда меня не станет, вы ко мне на гробик-то ходите! Как вам время, вы и идите; чем чаще, тем лучше! Все, что есть на душе, что бы ни случилось с вами, о чем бы ни скорбели, придите ко мне, да все, все с собой-то принесите на мой гробик! Припав к земле, как живому, все и расскажите, и услышу я вас, вся скорбь ваша отлетит и пройдет! Как вы с живым всегда говорили, так и тут! Для вас я живой есть, буду и во веки!
Когда мы вникаем в историю Саровской пустыни конца 18-го и начала 19-го столетий, а также в историю связанной с ней Дивеевской обители, то взор наш поражен удивительной связью серафимовского периода ее расцвета с прошлым православного монашества в русском его преломлении и, еще более наглядно, с будущим не только самой Сарово-Дивеевской пустыни, но и с судьбой всей России.
Какова эта связь с прошлым и будущим? Прежде всего, духовная, а кто говорит о духовном, тот указывает на связь органическую, скрепленную Духом Божиим, поэтому среди ряда подвижников, предшествовавших ему, святой Серафим встает не как отдельная яркая звезда среди более тусклого созвездия, а как могучий ствол, питающийся от древних корней и дающий бесчисленные разветвления.
Духовная связь с прошлым и будущим у преподобного Серафима исполнена жизненной силы, ознаменована печатью великого дела, совершенного им. В частности, создание старцем Дивеевского женского монастыря было его включением в дело, начатое предшественниками, а в завершении, то есть в наличии через полвека после его смерти единственной в своем роде русской женской лавры, лавры, насчитывающей до тысячи инокинь, явилось пророческим вступлением святого в судьбу России на пороге страшного разгрома всех церковных ее устоев…
[1] (Пустынью именуется монастырь с окрестностью, в которой могут поселиться отшельники-пустынники. В 18-ом веке вышло государственное распоряжение: «отшельникам не быть нигде». С тех пор отшельники были приписаны к монастырю.) [2] (Отметим здесь, что святой затворник Досифей скончался 25 сентября 1776 года; следовательно, Прохору было не более 17 лет, когда он явился к нему, вероятно, в лето 1776 года, незадолго до смерти затворника. Знаменательно, что образ смерти затворника Досифея и преп. Серафима один и тот же: оба были найдены умершими в молитвенном положении, стоя на коленях, как, впрочем, еще в начале 18-го столетия скончался и святитель Димитрий Ростовский). [3] (Летопись Дивеевская указывает на некоторые только произведения, не считая Священного Писания в целом, — Шестоднев свт.Василия Великого, Беседы прп.Макария Великого, Лествица прп.Иоанна, Добротолюбие…**В.Н. Ильин. «Преподобный Серафим Саровский», 2-е изд., Париж, 1930, стр. 110.) [4] (Оспаривая указанное преп.Серафимом место для сооружений собора, сторонники Ивана Тихонова, среди которых были и представители местных духовных властей, выставляли следующий довод: «Отец Серафим человек неофициальный, а мы имеем официальный план».)Когда мы глубже вникаем в житие великого русского старца, то облик его предстает пред нами настолько исполненным истинного Православия, настолько явно украшенным дарами Духа Святого, что сам жизненный его путь и мы узреваем как икону жизни нашей Церкви, Церкви, идущей долгим крестным путем, под терновым венцом, но идущей под водительством Пресвятой Троицы, не оставляющей рода Своего — детей Божиих, того рода, о котором печется и Пречистая Богоматерь, утешающая нас в лице избранного Своего Старца.
https://www.youtube.com/watch?v=wlMgCl8r1q8
[5] (Летопись упоминает, по свидетельству жены Н.Мотовилова, об одной из них, что «однажды на работе, снимая Прасковью Семеновну со стога сена, батюшка Серафим сказал ей: «Ты, радость моя, превыше меня!» А сестрам открыл, что она будет юродствовать».)
